четверг, 03 июня 2010
Ты - только голос в моей голове.
Во времена Ньютона под словом функция понимали только очень хорошие вещи.
— Владимир Арнольд
Ты - только голос в моей голове.
СПОСОБ 1: Абстрактная фраза, выглядящая как объяснение.
ПРИМЕР: - Почему у тебя медуза на голове?
- Понимаешь, если ночью было холодно, утром могут наблюдаться разные атмосферные явления.
СПОСОБ 2: Сделать вид, что ты умер.
ПРИМЕР: - Девушка, вы не подскажете, сколько стоит эта рубашка?
- ....кхххр!!..кк..к....!!!
СПОСОБ 3: Тут же пожаловаться на недомогание.
ПРИМЕР: - Ты вообще кто?
- Знаешь, у меня ужасно болит голова...
СПОСОБ 4: Переключить внимание собеседника на что-то более эстренное.
ПРИМЕР: - Что это за зеленая слизь на моей машине?
- Берегись!!! На тебя падает пианино!
СПОСОБ 5: Просто отказаться отвечать.
ПРИМЕР: - Почему у тебя в кухне припаркован локомотив времен второй мировой?
- Не скажу.
СПОСОБ 6: Экстренно эвакуироваться.
ПРИМЕР: - Сколько тебе лет?
- Прости, мне нужно срочно ехать в Гондурас.
ПРИМЕР: - Почему у тебя медуза на голове?
- Понимаешь, если ночью было холодно, утром могут наблюдаться разные атмосферные явления.
СПОСОБ 2: Сделать вид, что ты умер.
ПРИМЕР: - Девушка, вы не подскажете, сколько стоит эта рубашка?
- ....кхххр!!..кк..к....!!!
СПОСОБ 3: Тут же пожаловаться на недомогание.
ПРИМЕР: - Ты вообще кто?
- Знаешь, у меня ужасно болит голова...
СПОСОБ 4: Переключить внимание собеседника на что-то более эстренное.
ПРИМЕР: - Что это за зеленая слизь на моей машине?
- Берегись!!! На тебя падает пианино!
СПОСОБ 5: Просто отказаться отвечать.
ПРИМЕР: - Почему у тебя в кухне припаркован локомотив времен второй мировой?
- Не скажу.
СПОСОБ 6: Экстренно эвакуироваться.
ПРИМЕР: - Сколько тебе лет?
- Прости, мне нужно срочно ехать в Гондурас.
среда, 19 мая 2010
Ты - только голос в моей голове.
Что такое жить по-человечески? Это работать два часа в неделю, иметь квартиру с видом на залив и знать теорию категорий.
—
Я вот всё думаю, чего Гамлет так переживал? Выражение "to be or not to be" всегда истинно ведь, независимо от истинного или ложного значения "to be".
—
...Наглость его не имела предела, производной и не выражалась через элементарные функции.
—
Я вот всё думаю, чего Гамлет так переживал? Выражение "to be or not to be" всегда истинно ведь, независимо от истинного или ложного значения "to be".
—
...Наглость его не имела предела, производной и не выражалась через элементарные функции.
— Александр Назаровский
Ты - только голос в моей голове.
Как всякий порядочный человек, раз в год я привожу в порядок бумаги. Последнее завещание звучит так: «Меч «Путник» — Савве, меч «Веер» — Васе, кинжал «Карп» — Анфисе, испанскую гитару — Варе. Со всей остальной ерундой разберетесь сами».
Ты - только голос в моей голове.
Она говорит ему, может быть музыка,
исцелился бы звуками саксофона.
А у него Номонхан, монгольская пустошь,
стылая степь сквозь щемящий сон.
Она вскрывает ему скалистым берегом
кровеносную систему.
А он никотином на веки,
да в узел свою электронную схему.
Известку под ногти, в плед с головой,
да в лунные кратеры,
марсианские колодцы, арракийский зной
беспокойным ротором, унылым статором.
исцелился бы звуками саксофона.
А у него Номонхан, монгольская пустошь,
стылая степь сквозь щемящий сон.
Она вскрывает ему скалистым берегом
кровеносную систему.
А он никотином на веки,
да в узел свою электронную схему.
Известку под ногти, в плед с головой,
да в лунные кратеры,
марсианские колодцы, арракийский зной
беспокойным ротором, унылым статором.
Ты - только голос в моей голове.
— Сегодня пятница, 6 часов до часа пик.
— Скажи что-то, чего я не знаю.
— Крикетная бита королевы Марии Стюарт была изготовлена из окаменелого бивня кита-нарвала, и она никогда не проигрывала.
— Скажи что-то, чего я не знаю.
— Крикетная бита королевы Марии Стюарт была изготовлена из окаменелого бивня кита-нарвала, и она никогда не проигрывала.
— сериал «Хранилище 13»
Ты - только голос в моей голове.
Родился не в то время, хм; а если и не было никогда того времени, да наверняка и не было. Скажи лучше: родился не в той книге.
Ты - только голос в моей голове.
— Есть какое-то место, где вы бы чувствовали себя дома?
— Да, это мой ум. Но там постоянно пожар, семь тысяч лет.
— Да, это мой ум. Но там постоянно пожар, семь тысяч лет.
Ты - только голос в моей голове.
Моё увлечение инструментальной музыкой приводит к тому, что всё большую часть свободного времени я посвящаю взаимодействию с различного рода пустотой. Сегодня стоял на льду Финского залива, а внутри всё как-то сжималось от вида снега, до самого горизонта искрящегося от вечернего солнца. я думал о том, что вряд ли когда-нибудь напишу книгу.
— oneout
суббота, 12 декабря 2009
Ты - только голос в моей голове.
Всё это началось с бессмысленного, но изнурительного страха, что каждый его телефонный собеседник пытается обязательно закончить разговор констатацией какого-нибудь узкоспециального энциклопедического факта.
Ты - только голос в моей голове.
Что же еще мне сказать на нейтральную тему?
Льются с самого вечера нейтральные воды.
Что нам с тобой остается — нейтральные слезы.
Осень вообще удивительно нейтральное время.
Нансен с командой застрял в арктических льдах.
Заняться им было там нечем — они печатали
Музыкальные ноты компании «Нансен и Амундсен».
Ноты конечно же все отсырели и никто их не видел.
Льются с самого вечера нейтральные воды.
Что нам с тобой остается — нейтральные слезы.
Осень вообще удивительно нейтральное время.
Нансен с командой застрял в арктических льдах.
Заняться им было там нечем — они печатали
Музыкальные ноты компании «Нансен и Амундсен».
Ноты конечно же все отсырели и никто их не видел.
— Ольга Фрамуга
четверг, 22 октября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Почему, спрашиваешь ты,
все они –
и пара официантов с Фуггерштрассе,
блондин и мулат, но с одинаковым сложным пирсингом,
и вон тот бритый с пуделем,
разглядывающий камуфляжные шорты в витрине,
и бодрый старец в плаще, паркующий
велосипед у антикварной лавки,
и девушка в гольфах на перекрёстке,
целующаяся с мальчиком на зелёный,
а на красный неумело жонглирующая между машинами,
и наша вчерашняя новая любовь,
за всю ночь так и не выбравшая между тобой и мной,
почему они все останутся,
а мы уедем?
Не печалься, душа моя,
да, мы уедем,
но будем возвращаться, сколько захотим:
сперва самолётом и поездом,
потом мечтами,
потом дождевой взвесью с восточным ветром.
все они –
и пара официантов с Фуггерштрассе,
блондин и мулат, но с одинаковым сложным пирсингом,
и вон тот бритый с пуделем,
разглядывающий камуфляжные шорты в витрине,
и бодрый старец в плаще, паркующий
велосипед у антикварной лавки,
и девушка в гольфах на перекрёстке,
целующаяся с мальчиком на зелёный,
а на красный неумело жонглирующая между машинами,
и наша вчерашняя новая любовь,
за всю ночь так и не выбравшая между тобой и мной,
почему они все останутся,
а мы уедем?
Не печалься, душа моя,
да, мы уедем,
но будем возвращаться, сколько захотим:
сперва самолётом и поездом,
потом мечтами,
потом дождевой взвесью с восточным ветром.
— Дмитрий Кузьмин
понедельник, 19 октября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Уменьшать количество острой боли по мере своих скромных (или не очень) сил - это гораздо больше и важнее, чем разговоры о любви и даже, чем сама любовь.
среда, 14 октября 2009
Ты - только голос в моей голове.
А у молодой пары, живущей по соседству с моей клиникой, есть маленький сын по имени Господь. Целыми днями его по очереди выгуливают у дома то мать, то отец. Господь - живой и подвижный ребенок, поэтому до моего окна доносятся разнообразные увещевания и крики:
- Господь, не уходи так далеко! Господь, кому я сказала? Кто будет хорошим и подойдет к маме, тому я дам печенье. И только ему! Господь, ты не хочешь печенья? Смотри, какое хорошее печенье, Господь. И куда тебя снова понесло? Оставь ее в покое! Господь, оставь ее в покое, кому сказала!
Это мать. Она бегает за сыном по траве и пытается отговорить его отрывать уши от собаки. Когда ребенка выгуливает отец, фразы звучат короче:
- Господь, подошел к папе. Быстро подошел к папе! Господь, папа уходит. Господь, папа уже ушел. Сядь сюда. Господь, сиди где сел. Папа сердится. Господь, не серди папу!
Господь заливается смехом и бегает по лужайке. У него довольный вид любимого ребенка: на самом деле папа никуда не денется, печенье тоже, а собака лежит на лужайке специально для того, чтобы он оторвал ей уши. "Господь, приди ко мне!" - зовут родители, угрожая уходом, отказом давать печенье и прочим кошмаром. У них усталые голоса. Им понятно, что никуда они не уйдут. И Господь, довольный, снова несется подальше - рано или поздно он к ним, конечно же, подойдет. А они, конечно, его дождутся.
- Господь, не уходи так далеко! Господь, кому я сказала? Кто будет хорошим и подойдет к маме, тому я дам печенье. И только ему! Господь, ты не хочешь печенья? Смотри, какое хорошее печенье, Господь. И куда тебя снова понесло? Оставь ее в покое! Господь, оставь ее в покое, кому сказала!
Это мать. Она бегает за сыном по траве и пытается отговорить его отрывать уши от собаки. Когда ребенка выгуливает отец, фразы звучат короче:
- Господь, подошел к папе. Быстро подошел к папе! Господь, папа уходит. Господь, папа уже ушел. Сядь сюда. Господь, сиди где сел. Папа сердится. Господь, не серди папу!
Господь заливается смехом и бегает по лужайке. У него довольный вид любимого ребенка: на самом деле папа никуда не денется, печенье тоже, а собака лежит на лужайке специально для того, чтобы он оторвал ей уши. "Господь, приди ко мне!" - зовут родители, угрожая уходом, отказом давать печенье и прочим кошмаром. У них усталые голоса. Им понятно, что никуда они не уйдут. И Господь, довольный, снова несется подальше - рано или поздно он к ним, конечно же, подойдет. А они, конечно, его дождутся.
воскресенье, 11 октября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Хочу быть Дартом Вейдером, говорю, чтобы прибегали: «А-а-а, галактика опасносте! Надо спасать мир!». А я в ответ: «Фш-ш-ш... фш-ш-ш... фш-ш-ш...»
И чтобы думали «анунах» и убегали обратно. А я в это время в шлеме попкорн ем, пока никто не видит…
И чтобы думали «анунах» и убегали обратно. А я в это время в шлеме попкорн ем, пока никто не видит…
— dizay
воскресенье, 04 октября 2009
Ты - только голос в моей голове.
я никому ничего
я голос забытый в трубке
пропущенный сквозь мембрану
рассеянный среди сот
я оголенный ствол
холодный осенний хрупкий
я память которой много
которая не спасет
можно уже не ждать
что кто-то еще услышит
примет поймет поверит
вытерпит до конца
с неба течет вода
плашмя на асфальт и крыши
на город в котором быстро
теряешь черты лица
можно идти вперед
со всем производным сердца
со всем неделимым частным
с дефектным геном в крови
и верить что все пройдет
переболит рассеется
выглянет из-за туч
согреет и оживит
будет небесный свод
намного синей и проще
всего что под ним и на
размытой дождем земле
а сердце оно чего
вместит и удержит ношу
а если когда взорвется
станет еще светлей
я голос забытый в трубке
пропущенный сквозь мембрану
рассеянный среди сот
я оголенный ствол
холодный осенний хрупкий
я память которой много
которая не спасет
можно уже не ждать
что кто-то еще услышит
примет поймет поверит
вытерпит до конца
с неба течет вода
плашмя на асфальт и крыши
на город в котором быстро
теряешь черты лица
можно идти вперед
со всем производным сердца
со всем неделимым частным
с дефектным геном в крови
и верить что все пройдет
переболит рассеется
выглянет из-за туч
согреет и оживит
будет небесный свод
намного синей и проще
всего что под ним и на
размытой дождем земле
а сердце оно чего
вместит и удержит ношу
а если когда взорвется
станет еще светлей
Ты - только голос в моей голове.
Мы никогда не умрем, сказала я Диме, вытирая слезы. Мы особый, избраннный вид человечества. Мы набиваем синяки бахромой и шишки салфеткой, сносим спиной оконные рамы, трижды режемся одним и тем же листом бумаги, открываем стеклянные банки скалкой, расческой, штопором и кроватью, ломаем ноги, спотыкаясь об английскую литературу, и моем металлической мочалкой ёлочные игрушки. И всё еще живы. Я нами горжусь.
воскресенье, 20 сентября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Посты, под которыми нет ни одного комментария, попадают в тот же круг, что и нищие, которым не подали ни одной монетки. Ребятам есть что почитать в аду.
среда, 16 сентября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Полчетвёртого пополуночи.
Всюду летают серые хлопья.
С моря тянет керосином и медью.
Красные спешат огоньки.
На техническом этаже
тревожная суета.
Говорят, были раненые.
В небе клочьями туч написано:
«хорошее настроение».
Стоп, гражданин!
Это проверка ваших документов.
Лезешь в карман за паспортом,
а нащупываешь записку
зелёными чернилами:
«ты в безопасности».
Некоторый человек, умерев,
попадает в пустую комнату,
где нет ничего, кроме
надписи на стене:
«ты бессмертен».
Всюду летают серые хлопья.
С моря тянет керосином и медью.
Красные спешат огоньки.
На техническом этаже
тревожная суета.
Говорят, были раненые.
В небе клочьями туч написано:
«хорошее настроение».
Стоп, гражданин!
Это проверка ваших документов.
Лезешь в карман за паспортом,
а нащупываешь записку
зелёными чернилами:
«ты в безопасности».
Некоторый человек, умерев,
попадает в пустую комнату,
где нет ничего, кроме
надписи на стене:
«ты бессмертен».
воскресенье, 06 сентября 2009
Ты - только голос в моей голове.
Жара раскалила камень, нагрела каждую пядь земли, раскачалась до того предела, когда на поверхности лета проступает он - запах белой полыни. Терпкий, прохладный поток в адском мареве.
От его горечи сердце не бьется, а рвется. Каждый вдох становится как волна прилива, как выход из всех берегов и границ. Запах бьет в глаза и голову, заполняет сознание, доходит до звона в ушах и тьмы в глазах, и в тот момент, когда понимаешь, что больше не выдержишь, следует выдох, а с ним отступают звон и тьма.
Этот запах - с самого дна, из самого детства, из моря, из синих кружевных теней на белом от солнца камне. Сорвать лист, растереть меж пальцев, дотянуться до себя-давным-давно, когда все, что так далеко теперь, было так близко. Теперь близко слезы, звон в ушах и тьма в глазах, но зато каждый вдох - выход за все границы на свете.
Письменность была придумана специально для нас, родившихся так далеко от себя самих. Мы получили язык, но никакой голос не достигнет туда, откуда пахнет белой полынью, и мы пишем и пишем, где придется, на любой поверхности, потому что поверхность стерпит все, даже такие письма. Я пишу на поверхности лета, сквозь которую, как сливки сквозь молоко, вытопляется запах белой полыни, и любое мое слово, будь оно о спящей кошке или о высокой воде, на самом деле только об одном.
О том, как я скучаю по тебе, как я скучаю по тебе, как я скучаю по тебе.
От его горечи сердце не бьется, а рвется. Каждый вдох становится как волна прилива, как выход из всех берегов и границ. Запах бьет в глаза и голову, заполняет сознание, доходит до звона в ушах и тьмы в глазах, и в тот момент, когда понимаешь, что больше не выдержишь, следует выдох, а с ним отступают звон и тьма.
Этот запах - с самого дна, из самого детства, из моря, из синих кружевных теней на белом от солнца камне. Сорвать лист, растереть меж пальцев, дотянуться до себя-давным-давно, когда все, что так далеко теперь, было так близко. Теперь близко слезы, звон в ушах и тьма в глазах, но зато каждый вдох - выход за все границы на свете.
Письменность была придумана специально для нас, родившихся так далеко от себя самих. Мы получили язык, но никакой голос не достигнет туда, откуда пахнет белой полынью, и мы пишем и пишем, где придется, на любой поверхности, потому что поверхность стерпит все, даже такие письма. Я пишу на поверхности лета, сквозь которую, как сливки сквозь молоко, вытопляется запах белой полыни, и любое мое слово, будь оно о спящей кошке или о высокой воде, на самом деле только об одном.
О том, как я скучаю по тебе, как я скучаю по тебе, как я скучаю по тебе.